|
Отправлено Abssvvrm на May 8, 2015 17:54:20 GMT 3
Поглядел тут наконец запись с судебного процесса над Джеффри Дамером (давно у меня на харде валялось, но руки не доходили). Кому интересно, имеется на ютьюбе: Не целиком весь процесс, конечно, но все ключевые моменты (в т.ч. описание всех убийств) есть. Меня всегда восхищала его идея с лоботомией при помощи дрели и кислоты.P.S. Berk, охуенно, благодарю за перевод! P.P.S. Скоро займусь подборкой фоток по Романычу.
|
|
|
Отправлено Berk на May 8, 2015 18:29:22 GMT 3
По части лоботомии Джеффри вообще уникальным оказался. Именно до такого, по-моему, другие серийщики не додумывались еще. Правда, сейчас-то у них пример Дамера есть для подражания ] P.S. Berk, охуенно, благодарю за перевод! P.P.S. Скоро займусь подборкой фоток по Романычу. Гуууд)) а я еще закончу про Кота, пришлось отложить тогда из-за наплыва работы.
|
|
|
Отправлено Abssvvrm на May 12, 2015 23:25:26 GMT 3
Наткнулся тут на интересную статью. Оказывается, существует тип серийных убийств, специфичный для женщин - уничтожение своего потомства. Причём это не разовые эпизоды, а вплоть до десятка случаев подряд. Некоторые даже делают из своих отпрысков чучела. Кстати, кто смотрел "True Detective", вспомнит соответствующий эпизод.
|
|
|
Отправлено Berk на May 13, 2015 0:37:07 GMT 3
Хохо! Насчет чучел - этого еще не слышал! Хотя я как-то смотрел тут в новостях про одну "молодую маму", у которой нашли целую коллекцию емкостей с плодами. Чьи плоды - так и осталось за кадром, хотя у тетки еще обнаружили амфетамин, который, собственно, изначально и искали)))
|
|
|
Отправлено Berk на May 23, 2015 1:41:35 GMT 3
Есть то, что не умирает. Оно просто переходит из одной формы в другую. Некто, совершенно «нормальный» берется за нож и выполняет, можно сказать, определенную миссию, что-то, продиктованное из-под границ жизни. Команды из другого мира? Желание пить кровь - из древнего генетического кода, или вообще из небытия? Такие же смертные, доступные болезням и старости, с нормально функционирующим сердцем и, зачастую, со вполне обычно развивающимся мозгом. Они ли становятся временной оболочкой для чего-то блуждающего и вечного? Казнь оболочки, смерть ее и разложение не прерывает этой цепи... Интервью с Каролем Котом. Продолжение.... Двух коллег я уважал, Роберта и Анджея. Они приходили ко мне, мы вместе учились, но в огонь за ними я бы не пошел. Когда я буду там, в могиле, я буду вспоминать о моем тренере из клуба, он был нормальный мужик. Не распознал меня, как и мои родители. Он выделял меня среди других, может потому, что у меня был талант, потому, что я был наилучшим стрелком. Даже сделал меня своим заместителем по хозяйственным делам в секции. Так что у меня были ключи от помещений, в которых хранилось оборудование и боеприпасы. Это все было моим, я мог перебить весь Краков, но Вы знаете, что я этого не сделал. Я много помогал тренеру, бывал у него дома. У него был единственный сын. Тренер неоднократно говорил ему: «...смотри, бери пример с Кароля, я хочу, чтобы ты был как Кароль». За провинности тренер поручил мне его отчитывать, я неоднократно дубасил его шкуру. Тренер был смышленым мужиком, - писатель и художник, - но он не знал, что его сыночек был в моем списке казни, чуть ли не на главном призовом месте. Когда я читал следственное дело, видел письмо от тренера, направленное в Министерство Справедливости и нескольким иным персонам, в котором он протестовал против моего задержания. Я искренне смеялся. Но и он, видимо, прозрел, так как спустя несколько месяцев, прислал мне письмо, полное возмущений и упреков. Он мне писал, чтобы я отстегнул спортивную награду и отдал ее, поскольку являюсь недостойным спортивного звания. И он знал о моей любви к ножам, даже сам дал мне свой финский нож, за что я отплатил ему позже, подарив нож со скривленной рукоятью. Оставим его в покое. И так получил свое. Я больше жалею свою девушку. Она была старше меня. Училась на изобразительном искусстве. Познакомился с ней на тренировках. Это была платоническая любовь, без использования, хотя я очень этого желал. Ее уговоры смягчали мои порывы. Она знала мою тайну. Зимой, 1966 года, во время нахождения в Тыньце под Краковом я признался ей в своих садистских наклонностях, говорил ей о том, что нанесение ран приносит мне удовольствие. Впрочем, узнала это на себе. Как-то мы снова поехали в Тынец. Она хотела что-то там порисовать. Мы шли по какой-то дамбе, я повалил ее на землю и прислонил нож к ее горлу. Сказал, что убью ее. Она была спокойна, говорила, что в этом нет смысла, ведь люди найдут тело, а меня поймают, поскольку известно, что я был с ней. Я подарил ей жизнь, однако, когда мы возвращались, я снова принялся ее душить, но и в этот раз отпустил ее. Видел, что она расценивала мое поведение как шутку, поэтому я показал ей стекло, которое было у меня в кармане. Она совсем одурела, а я говорю, что приготовил это затем, чтобы после убийства порезать ей вены, дабы выглядело как самоубийство, а потом сбросить тело в реку. Когда бы ее нашли, то все бы решили, что она сделала это от любви ко мне. Вот тогда она уже испугалась всерьез. На следующий день она упрашивала меня, чтобы я пошел с ней к врачу. Мне дали какие-то витамины. Больше я там не был и ей сказал, что и так уже слишком поздно. Она единственная знала еще перед нападением на ту малую, вроде Малгосю, что я должен кого-то прикончить. Тогда она еще относилось с недоверием. Не мог же я ее обмануть, так что, как сказал, так и сделал. - Какие у Вас были отношения с учителями? - Я относился ко всем с уважением, был дисциплинированным и услужливым. Прилежно исполнял все их поручения. Бывало и так, что ставил их в известность о различных выходках сверстников. Когда это становилось известным, меня называли «доносчиком». Я был средним учеником, не было со мной проблем. Думаю, что их хорошо удивила новость о моем аресте. - Теперь давайте поговорим хоть немного о подругах в классе, в клубе. - Да по существу не было у меня настоящей девушки, поскольку, так думаю, была ли художница, о которой говорил, действительно моей. В связи с этим называли меня «Лоло эротоман». Я, видимо, был вульгарным по отношению к подругам. Как подворачивались мне, шлепал их по ягодицам. - У Вас были какие-нибудь домашние животные? - У нас дома жили две кошки. Это были кошки-сестры. Может потому я измывался над ними. Пинал их ногами, кидал из комнаты в комнату, бил о стену. В то же время я не мог смотреть на то, как вели на убой теленка, как убивали кур и свинок. Я плакал как бобр. Может, для утешения их боли и из сочувствия, мне нравилась их кровь. Это истинный напиток богов. Осознание того, что пьешь кровь, которая еще мгновение назад была живой, является чем-то торжественным. Вы, которые останетесь среди живых, не поймете этого, понять это могут только избранные. Я был назначен на этой земле, чтобы ощущать и насыщать свой организм уходящей жизнью других существ. (продолжение следует)
|
|
|
Отправлено Berk на May 27, 2015 1:03:53 GMT 3
К.Кот, продолжение.
- Школа - это ведь не только учеба, еще есть время и на развлечения, на участие в кружках по интересам. А как это было у Вас?
- Я не принадлежал ни к каким кружкам, ибо не было таких, что меня интересовали. Так что я задирался с другими на перерывах между занятиями и на совместных походах. Как уже говорил, я цеплялся к девушкам, но прежде всего, проверял свои навыки на коллегах. Подскакивал к ним сзади и душил. Как-то я набросил шнурок Якову на шею и так стянул, что в течение многих дней у него был след на шее, или вот я мог придушить электропроводом Манька. Он становился багровым, задыхался, но не мог освободиться - такая у меня была сноровка. Мне нравилось играть в индейца, я издавал дикие крики, имитировал нападение, складывая руки так, словно целился (ножом - прим. пер.). Ножи я носил с собой, всегда доставал их на переменах и изображал вспарывание тела, подпиливание горла, нанесение режущих ударов. Я хотел, чтобы меня боялись. И я знаю, что девушки любят жестоких, и особенно те, что наиболее невинны, робки, те, которые будто бы не знают, зачем они созданы. Мне импонировало как они пищали, прятались, меня это возбуждало. Гнался за ними, а когда настигал, мне неоднократно удавалось потрогать их в недоступных и таких «одиноких» местах. Мне нравились девушки. Я планировал различные сексуальные развлечения с ними, но не успел их реализовать. Также я бывал и на школьных выездах. Как-то мы были в Освенциме. Меня восхищала организация и идея концлагерей. Я бы придумал еще более жестокие пытки.
- Вы признаете, что это было ненормальным поведением? Доводилось ли Вам встречать за это какие-то неприятности?
- Вначале может и было, но позже - пусть бы кто нашелся. Хотя уже во втором классе, когда меня побил более крепкий Януш, я не признал поражения, достал нож и полоснул его по руке. Уже тогда они знали, что я был сильным, на их глазах я пробивал ножом скамейки и метал его точно, чего бы они не смогли.
Из-за множества моих увлечений, меня называли по-разному. Прежде всего, меня звали «Лоло» или «Лолек», к этому добавляли «потрошитель», «кровожадный», «эротоман», «психопат», «бензин». Себя же я называл «Лоло-потрошитель», «Лоло-пиротехник», «анестезия» и «Аль Капоне». Все это меня не обижало, ну может кроме «Лоло-доносчика», хотя это была и правда. - Да, правда является наиболее болезненной. Давайте лучше поговорим о Ваших мечтах и жизненных планах.
- Для Вас это будет неожиданностью. Я был чертовски амбициозен, хотел кем-то стать, иметь хорошее положение, что-то значить в обществе. Первой моей мечтой было стать десантником. Мне пришлась по вкусу их смелость, холодная кровь, железная дисциплина и суровая жизнь. Позже я мечтал о военной карьере, хотел закончить офицерскую школу и стать большим командиром. Я даже написал заявление, чтобы меня приняли в такую школу. Мне удалось осуществить только одну мечту из всех: я хотел и был палачом людей, хотя мечтал о более серьезной резне, о настоящем большом крематории. Если бы была война, я хотел бы быть начальником концентрационного лагеря, я бы отрезал женщинам груди и клал бы их под солдатские каски, чтобы не жало им головы. Были мечты о массовых убийствах в газовых камерах, об облавах, о четвертовании людей. Я хотел бы убить всех женщин, ну может кроме моей сестры и кузины. К сожалению, не успел. Не знаю, кому от этого хуже.
- Меня интересуют Ваши взгляды и осознание определенных понятий и явлений; Знаете ли Вы, что убийство является чем-то осуждаемым?
- Отлично знаю и, насколько помню, закон запрещает такое разлучение людей с жизнью.
- И как Вы оцениваете свои действия?
- У меня нет и не было каких-либо моральных препятствий.
- Что же в таком случае является этичным поведением, относительно морали?
- Как по мне, это такие поступки, которые приносят удовольствие. Те, что удовлетворяют человека. То, что приятно, то морально. Если мне приносило удовлетворение и удовольствие убийство людей, то это было поведением, соответствующим моей морали. Я был возмущен, когда родители, комментируя описания убийств из газет, говорили, что это делает мерзавец. Я не считаю себя мерзавцем. Мерзавец - это пьяница, плохой человек. Я же считаю себя хорошим человеком. Совершаемые мною убийства были моим личным делом. Вот если бы я напивался, то был бы плохим человеком. Ведь можно же убивать и быть хорошим человеком, как я, к примеру.
- Вас называют вампиром.
- Да, говорили так про меня девахи. Вампир, как по мне, это индивид, который убивает молодых женщин, наслаждаясь видом крови и выпивая ее.
- Вы молитесь?
- Сейчас нет, толку-то. Когда-то было, нечасто может быть, но было. Я молился чтобы в школе меня не вызывали, или же молился, чтобы осуществилось запланированное убийство.
- Вам знакомо чувство любви?
- Думаю, да. Ведь я любил родителей.
- Но во время следствия Вы говорили, что не любите матери и желаете отцу смерти.
- Действительно я так говорил, но это было кое-что другое. Со мной проводили странные тесты, спрашивали об ассоциациях, ну и так сказал, но могу уверить, и это будет, возможно, единственным утешением для моих родителей, что я их на самом деле любил.
- А боль и страдания?
- Страдания - это красота, а причинение кому-то боли или мучений является произведением искусства, не каждый это сможет.
- Каково Ваше жизненное кредо?
- Скажу кратко: убивать и пить кровь своих жертв, ничтожать людей и то, что им принадлежит.
- Как у Вас появилось желание убивать людей?
- Поначалу это было моей склонностью, я очень любил смотреть на безупречный профиль ножа. Было это много лет назад. Я собирал ножи, покупал, заказывал их для моих проектов. Я всегда их носил при себе. Я любил их и, думаю, что это, пожалуй, было моей самой большой любовью - любовью к вещи. Для меня нож был живым созданием, я любил его язык, радовался его произведению, ровно отрезанной полосе мяса, пробитой доске. Нож был мною. Меня все время что-то тянуло и уговаривало, чтобы попробовал, как нож входит в человеческое тело. Однако, боялся. Страх перед наказанием задерживал мою руку, ведь я знал, что за это могут повесить. Так что начинал я не с человеческих особ, а ходил на луга, где было много жаб. Вгонял им острие перочинного ножика в выпуклое брюшко и швырял за спину. Потом были кроты, птицы и голуби. Как-то я заметил, что на меня производит странное впечатление кровь этих существ. Мне нравилось наблюдать, как она стекает по ножу, как капли падают на землю и, еще недавно живые, впитываются землей. Кровь все время жила, оставалась теплой. Потом была скотобойня в Пципие. Там я наблюдал как убивают телят и свиней. Крови было много, меня возбуждал ее теплый запах. Пил стаканами. Когда-то, находясь с дедом в деревне, я поймал теленка за морду и зарезал. Это было первым крупным искусством. Меня все время преследовала мысль, как бы попробовать это с человеком. Помню, что будучи еще несовершеннолетним хлопцем, во время игр с Янкой, примерял свою финку к ее спине. Впрочем, у меня еще не было смелости, чтобы вбить нож в ее мелкое тело. Я решил тренировать сноровку на теле противника, так что душил коллег, бросался на них, бил, как учили в карате. Но это все было не тем, поскольку я жаждал человеческой крови.
|
|
|
Отправлено Abssvvrm на May 27, 2015 16:11:13 GMT 3
Berk, очень пиздато, читаю с большим удовольствием. Это конец или продолжение будет?
|
|
|
Отправлено Berk на May 27, 2015 18:10:07 GMT 3
|
|
|
Отправлено Berk на May 29, 2015 0:16:32 GMT 3
(интервью с К. Котом) - Почему еще Вы убивали? - Вы знаете, первоначально ради того, чтобы набраться храбрости, а также и ради собственного удовольствия, ради победы над самим собой. Позже причиной была неприязнь к людям. Некоторые говорили, что вампир действует без мотивов, но это неправда, ведь я потакал своим прихотям и освобождался от сковывающих меня мыслей. Меня захватывал вид крови, захватывали мучения жертвы и процесс разрушения. Верно сказал об этом прокурор: «если бы Кот хотел, то мог бы отказать себе в удовольствии совершать убийства, однако он не хотел, ибо предпочитал убивать». - Вкратце мы знаем, почему Вы убивали, также знаем, что Вы давали себе отчет и в том, что убивать нельзя, что за это вешают - чем же Вы в таком случае оправдываете убийства, как можно было совершать такие чудовищные преступления, ведь на то нужна отвага, а возможность избежать наказания минимальна? - Я понимаю, о чем Вы говорите. Гитлеровские преступники оправдывали перед собой и перед мировой совестью свои неслыханные деяния рвением и верной службой Фюреру и Фатерланду, а чем объясняет свои преступления Кароль Кот - разве не так? - Я именно об этом и спрашивал. - Объяснение есть во мне, в моем нутре, в моей философии, в моих взглядах на добро и зло. Я уже говорил сегодня, что добром является то, что приносит удовольствие. В таком случае, коль убийство удовлетворяло меня, значит оно является добром, а я - порядочным человеком. Так что, я не мерзавец и не преступник. Я верю в то, что являюсь хорошим человеком. А то, что убивал невинных, это мое личное, приватное дело. - Какую философию Вы претворили в жизнь, или, попросту, что у Вас на совести? - Сейчас, тут у меня есть при себе обвинительный акт, так будет проще обо всем рассказать. Это был сентябрь 1964 г. Что-то с самого утра следовало за мною, подгоняло меня, склоняло к тому, чтобы кого-нибудь сразить ножом. Я взял два ножа и вышел на поиски объекта. Подумал, что наиболее верным было бы убийство в пустом костеле какой-нибудь старой, молящейся женщины. Поначалу я заглянул в Капуцинеркирхе, а потом - в монастырь Серцанок. Вошел вовнутрь, стал на колени, перекрестился и так бездумно принялся ожидать, что придет какая-нибудь старуха. Как на зло, ни одна не приходила. Уже собрался выходить, когда заметил в дверях пожилую даму. Когда она стала на колени, я подошел к ней, достал штык и снизу пырнул ее с силой в спину, примеряясь на уровень сердца, так, чтобы удар был смертельным. После этого сразу вышел из костела. В одной из подворотен я вытер штык пальцем, а кровь слизнул. Еще в том же месяце, спустя несколько дней, я должен был кого-нибудь прикончить. Заметил старушку и пошел за ней. Когда она вошла в старое здание, и была уже на лестничной площадке, я ударил ее ножом в спину. Также очередную жертву я заприметил на улице. Вошел за ней в прихожую монастыря Презенток и там вонзил нож в спину. Потом, в ближайшей подворотне, стер пальцем кровь с ножа и облизал его. В феврале 1966 года, - это был понедельник, - я не мог усидеть дома. Поехал на Курган Костюшки. День был хороший, лежало много снега. Когда приближался к Кургану, слышал отголоски каких-то соревнований. Как раз шел малый парнишка, тянул за собою санки. Я спросил у него: «Здесь проходят какие-то соревнования или спартакиада?» Он ответил, что да, и показал дорогу к ним. Когда он отвернулся, я подтянул его головку к себе и правой рукой пырнул ножом в область спины и почек. Возвращаясь, я купил пирожные и завез их домой. В апреле того же года я снова почувствовал «вдохновение». Зашел в одну из старых построек. Через мгновение к почтовым ящикам спустилась маленькая девочка. Левой рукой я схватил ее за шею, а правой принялся вонзать нож в спину, живот и область сердца. Я не стал прятать нож сразу в чехол, чтобы не стереть крови. Возвращаясь домой, я заглянул в KW MO, чтобы продлить разрешение на оружие. Также я должен рассказать о том как покушался на убийство своих приятельниц. Кроме упомянутых уже сегодня двух покушений на художницу, припоминаю еще и третий, это было в подвале, когда она отказала мне в близости, я стрельнул в нее от бедра, но промахнулся. Думал и об убийстве четырех других девушек, две отказали мне в приглашении на прогулку, и это их спасло. Третья, которой я хотел помочь уйти из этого мира, была не одна дома, а четвертую спасло то, что я хотел разрезать ей бритвой голову «от уха до уха», но у меня не было денег на бритву. Ну, как Вы знаете, я пробовал умерщвлять посредством отравления. Совершил четыре попытки, но, похоже, ни одна не удалась, хотя на самом деле не знаю, как это было возможно. Однажды я купил две бутылки пива и всыпал туда где-то по ложечке гидратированного арсенита натрия. Одну бутылку поставил у ворот на улице Вавжыньца, а другую - на улице Божьего Тела. Стоял там и ожидал, чтобы кто-нибудь полакомился. Пока выдерживало мое терпение, никто не соблазнился пивом. В следующий раз я поставил бутылку с отравой в подворотне на улице Дзержинского, где жила моя приятельница - в том числе надеясь, что может и она попадется. В очередной раз я поступил иначе. Взял с собой порошковый яд и, отобедав в ресторане «Сельчанка», всыпал его в стоящую на столе бутылку апельсинового сока. И снова ничего из этого не вышло. В последний раз я подсыпал отраву в бутылочку с уксусом в баре «На Лугах». Я думал так: если кто-то попробует апельсиновый сок, то может не допить и вылить, а в уксусе никогда не почувствует. Потом читал газеты, интересовался, но никто не слышал ни об одном отравлении. Может оно приписалось кому-то другому, а может врачи посчитали, что это был сердечный приступ. Не знаю, хотя я бы хотел знать. Ведь хуже всего тогда, когда работа делается зря, или же что-то получается, но результатами пользуется кто-то другой. Может уже достаточно об этих отравлениях, я должен закругляться, так что теперь о моем увлечении огнем. С малых лет я любил развлечения с огнем. Помню, отец меня научил таким штучкам: я набирал в рот керосин, потом выплевывал, рассеивая в воздухе. И подносил горящую спичку. Или наполнял водой умывальник, лил на это керосин или бензин и поджигал. Эффекты были превосходны, и так я привык к пламени. На войне огонь является одним из средств уничтожения противника, вот и я подумал, что надо бы его использовать в моих целях. Когда первый раз попробовал, - помню, это был май, - было уже тепло. Я вышел из школы, купил 0,25 л. растворителя и ходил по разным подворотням в поисках наилучшего объекта для поджога. Вспоминаю, как на ул. Голубиной нашел чердак с деревянным тайником и какими-то бумагами. Облил их растворителем и поджег. Вышел, а когда вернулся через какое-то время, чтобы посмотреть как горит дом, удивился - даже не было дыма. Спустя неделю я поджег деревянную уборную на стрельбище, но ее потушил сторож. В июне я спустился в подвал дома на улице Страшевского. Там лежала куча тряпок и бумаг. Полил это бензином и поджег. Потом я долго ждал на улице, но тоже без толку. Вы видите, как мне приходилось нервничать, поскольку ничего у меня не получалось, у меня просто не было счастья, а ведь теоретически все выглядело таким очевидным. К чему эта моя подготовка, штудирование учебников, отработка ловкости, когда не мог это использовать? Чувствую такую неудовлетворенность, а глупо умирать с осознанием того, что не была выполнена моя миссия в этом мире. А может в другом, за признание моих заслуг, буду каким-нибудь начальником по уничтожению, но Вы и так мне в этом не поможете. Возьму с собой обвинительный акт и приговор, может это их убедит. - Что Вы чувствовали в моментах убийств? - Вы хотите коснуться моих чувствительных мест, ну пусть так. Каждому моему действию предшествовала странная мысль, такая назойливая, долбящая мозг, терзала меня, преследовала, ходила за мной, сковывала меня в начинаниях. Я не мог спать, учиться, жестоко терзался. Поэтому я должен был размышлять быстро, где и кого убить. Вроде как, условия для преступления были простыми, должен был быть я, моя жертва и должно было быть спокойствие. Я искал жертв в безлюдных местах, в костелах, на отдаленной периферии города, или на пустой лестничной площадке. С жертвой я должен был быть один на один, хотя бы на долю секунды, но один. Когда этого не было, я был в состоянии отказаться. В связи с тем, что я смог напасть только на тех, кто был меня слабее, и когда они были одни, прокурор назвал меня трусом. А что, я должен был убивать на глазах сотен? И кто тогда вместо меня убивал бы следующих? Пустая демагогия. Непосредственно перед моментом удара, когда я решал, что для этого есть условия, меня охватывало сильное возбуждение, которое я не мог контролировать. В моменты же ударов у меня было некое нарушение зрения, хотя первый и последний удары я фиксировал хорошо, а те, промежуточные, так валил вслепую. Удовольствие я испытывал, когда нож входил в мясо, это чувство, которое невозможно описать, переживание, которое стоит виселицы. Завидую хирургам, как они так постоянно режут тела, только вот не хватает им той атмосферы, того напряжения, что кто-то их накроет, ну и к тому же пациент ничего не чувствует, так как находится под наркозом. Когда я прикладывал нож к горлу художницы, я хотел видеть чудесный страх и ужас в ее глазах, слышать крик отчаяния и сильного испуга, мольбы о том, чтобы подарил ей жизнь, а после вхождения лезвия - слышать хрип умирающей. Поэтому я так редко прибегал к иным инструментам. В случае использования яда, было бы приятно только прочитать в газете, что кто-то отравился в ресторане, ведь можно представить себе его мучения перед смертью. (продолжение следует)
|
|
|
Отправлено Berk на Jun 7, 2015 0:08:49 GMT 3
(К.Кот - продолжение)
- Приносило ли убийство Вам сексуальное удовлетворение?
- Мучения жертвы доставляли мне удовольствие, но было ли это сексуальным удовлетворением, этого не знаю, потому как ни разу еще не познал удовлетворения с женщиной. Могу лишь описать, как чувствовал себя после убийства. Я мгновенно успокаивался, становился каким-то свободным, злые голоса отступали от меня, я лучше спал, не чувствовал необходимости бегать за жертвой, был удовлетворен, как будто получил долгожданный подарок.
- Из того, что я слышал в суде, и что сегодня Вы говорили, можно заключить, что Ваша преступная деятельность была продуманной, коварной и хитрой. В Туньце, перед попыткой покушения на художницу, Вы изображали вывих ноги, перед нападением у Кургана Костюшки, Вы усыпили бдительность того парня, заговаривая его на тему соревнований. Когда Малгося подходила к почтовому ящику, Вы прикидывались, что ее не видите. Перед тем, как вогнать нож в тело одной из старушек, Вы стояли на коленях и читали молитву, и т. д., и т. д.
- Вы правы, ведь я смог убивать, я делал это как никто другой. Прошу заметить, что я действовал в окружении тысяч людей, но ведь не схватили меня по горячим следам. Ведь я не был безумцем, - как верно говорил прокурор, - что, будучи одержимым жаждой убийств, бегает по городу с ножом в руке и ударяет без размышлений, как придется. Я действовал с ориентировкой, поэтому и был опасен, трудноуловим.
- Как бы Вы охарактеризовали свое поведение после поступка?
- Как бдительное и осторожное, но было и время для потехи по поводу хорошей работы. Прежде всего, я убегал с места преступления, а разрядка, которую испытывал после дела, позволяла мне нормально себя вести и не совершать ошибок. Поэтому тоже, как уже говорил сегодня, после нападения на Малгосю, я пошел спокойно в KW MO, чтобы продлить срок разрешения на оружие, а после пообедал. После убийства Лешка у Кургана, я поехал к приятелю, мы смотрели фильмы и проспекты, а потом я купил пирожные и поехал к родителям. После каждого дела я какое-то время не носил при себе ножей, а тот нож, которым я убил Лешка, даже отдал на хранение художнице. Останки я даже не пытался прятать, ведь малолетнего Лешка я мог бы забросить в ближайшее ущелье и его бы долго не могли найти. Единственное, если говорить о художнице, то я хотел представить все как ее самоубийство и бросить ее тело в Вислу. Но это понятно, ведь если бы того не сделал, то убийство сразу бы вывело на меня. А так, еще бы и посочувствовали бы мне, что потерял девушку. Минутой радости для меня было стирание пальцем крови с ножа, а после я его облизывал. Я делал это как можно скорее, в первой же удачно попавшейся подворотне.
- Как Вы сегодня оцениваете свое поведение, выражаете ли сожаление или раскаяние по этому поводу?
- Я радуюсь тому, что мне удалось сделать. Когда в газете появилась фотография Лешка, я побежал к приятелю и похвастался, что это мое дело, я даже планировал оклеить теми фотографиями свою комнату. Когда же порезал ножом Малгосю, то не мог удержаться, чтобы не рассказать об этом художнице. Не жалею ни о чем, а если бы я мог, убивал бы еще. Для сожалений должен быть какой-то повод, а факт же возможной смертной казни не возбуждает во мне сожаления, поскольку я верю в предназначение, будет так, как должно быть. Если что-то делается ради удовольствия или от страсти, то согласно моему пониманию закона, это не является преступлением. Не знаю, почему этого не понимает прокурор и твердит, что это 225 статья. Если бы речь шла об убийстве на фоне грабежа или из мести, то да, надо давать «одно и тоже» или качку, то есть, пожизненное, или смертную казнь, но мне, за что, ну за что - кто-нибудь сможет мне объяснить? Вы также спрашивали меня о раскаянии - так вот скажу, что никогда не чувствовал раскаяния. Да, это правда, что я говорил следствию, что сожалею о том, что совершил, но только потому, что стражи порядка так доставали меня напоминаниями о раскаянии, что, в конце концов, сказал им как хотели. Но уже в суде я сказал правду, что не чувствовал и не чувствую никакого раскаяния, к чему же.
- А Вы сочувствовали жертвам, тем, что выжили, что много месяцев сражались со смертью, мучились?
- Мне хорошо знакомо чувство разделения боли, но если кому-то я и сочувствовал, то только себе. Никогда мне в голову не приходило, что следует сочувствовать жертвам или их родителям. Мне нравилась моя работа, кровь, смерть, муки жертв и это являлось самым важным. Скажу больше, когда я узнал, что некоторые оправились после моих ударов, то был очень зол на себя, я не мог так портить работу.
- А страх быть схваченным?
- Я мог бы сказать, что не боялся, и Вам бы пришлось принять это за чистую монету, но я скажу правду, я боялся в течение некоторого времени после дела, посему, - как говорил, - я несколько дней не носил при себе ножа, которым убил. Потом все отходило и я ждал, когда ко мне придут мысли, чтобы отправиться в Краков на охоту.
- Ваш кровавый счет постоянно пополнялся. Не было ли моментов раздумий, что стоит опомниться и перестать совершать следующие убийства?
- Знаете, у меня было как в той поговорке: «тело, что пустили в движение, будет двигаться дальше». Это было такой привычкой, как пристрастился, уже не мог бросить. Впрочем, я должен честно сказать, что даже мысли такой не приходило, чтобы из этого выйти, мысли были сильней меня, они командовали моим разумом, я был как послушный солдат. Действительно, я откровенничал о своих достижениях, но не для того, чтобы личности, которым я говорил, спасали меня. Больше всего знала художница. Я рассказал ей даже о том, что подсыпал яд в бутылку с уксусом в ресторане. Она как будто хотела меня спасти. Я знал, что уже поздно, но ради спокойствия, пошел с ней к врачу. Только один раз, больше не ходил.
- Застряли ли в Вашей памяти какие-нибудь особенные моменты со следствия?
- Да, когда показывали меня старушенциям, которых бил в костеле и которые выжили. Одна, помню, показала на меня и сказала «эта скотина напала на меня в костеле». Меня разозлило то, что она говорила правду, а я ей это позволил, сплоховав в работе. Когда другая старуха тоже показала на меня, я не выдержал и прямо при стражах сказал: «хорошая у вас память, подойдите ко мне, и я с вас окончательно краску выпущу».
(продолжение следует)
|
|
|
Отправлено Berk на Jun 8, 2015 0:44:32 GMT 3
(интервью с К. Котом - финальчная часть)
- Поговорим немного о следствии, о Вашем поведении на заседании суда.
- Судье и журналистам не нравилось мое безмятежное настроение. Они хотели, чтобы я выл от боли, рыдал и терял сознание. Так что, если бы я изображал это, то бы был «хорошим»? Я был сам собой. Что плохого в том, когда суд велел мне объясняться, а я спросил, хорошо ли меня слышно через те микрофоны и могу ли начинать? Суд неоднократно призывал меня к соблюдению порядка и требовал внимания. Или, когда судьи спрашивали, как обстоят дела у меня со здоровьем в тюрьме, а я ответил, что ем, хорошо сплю, и даже пополнел - так что, я должен был сказать неправду, что похудел, поскольку переживаю трагедию жизни? Правда в том, что я неоднократно смеялся и развлекался, когда созвали свидетелей. Я смеялся над тем неудобным положением, в котором они оказались. Меня веселит шок этих профессоров, тренера, коллег, когда в учтивом, вежливом парне перед ними открылось лицо жестокого убийцы. Не обошлось и без инцидентов. Мать Лешка дважды пыталась ударить меня сумкой, в лицо, а я также напал на фоторепортера, так как он меня спровоцировал, дал ему два раза кулаком по подбородку - вероятно, запомнит Кота. Вы уж простите, что не расскажу Вам о двух критических моментах во время процесса, когда я почувствовал упадок сил. Коллега говорил об оргиях, что мы планировали, и я не выдержал.
- Немало времени в течение следствия ушло на выяснение Вашей вменяемости.
- Ну ведь это не считается нормальным, что 19-летний парень имеет такую «испорченную» совесть. Я говорил об этом художнице, сказал ей, что может я болен шизофренией или психопатией, ибо убил двух или трех людей. Эксперты оказались другого мнения, утверждают, что я не болен. Я размышляю так, мол, почему мои коллеги не совершали таких дел как я, а поскольку я убивал и являюсь здоровым психически, как и они, то им, видимо, обидно, что я отношусь к тому самому обществу «нормальных парней», но что делать, экспертам видней. У прокурора на это был готовый ответ. Говорил, что множество опасных преступников тоже являлось нормальным. Он говорил о каком-то душителе восьми медсестер из Чикаго, о парне, который спрятал бомбу в самолете, что привело к смерти 44 человек, а также о медбрате из Германии, который, дабы подпортить репутацию врачу, отравил белым мышьяком больше десятка оперированных им пациентов. Сами видите, в какой компании я нахожусь. Не знаю, известно ли Вам, что во время суда я сидел на той самой скамье подсудимых, на которой прежде были Мазуркевич и Жданович. Б-г любит троицу?
- Давайте вернемся к Вашему последнему слову во время заседания.
- Я ничего не сказал, ведь в этом не было смысла. Суд явно вытягивал из меня заявление, спрашивали, есть ли у меня просьба по части приговора - я сказал, что тоже нет.
- Вы бы могли найти какие-нибудь положительные качества у Кароля Кота?
- Сам прокурор сказал, что у меня не отсутствовала полностью совесть и был в чем-то прав, я могу привести немало положительного у Кота, хотя бы то, что я был очень впечатлителен, сочувствовал судьбе телят и стаду свиней, которых гнали на бойню, я плакал из-за отравления собаки, не крал, не пил, избегал дурное общество, сторонился невежества и отсутствия дисциплины. Я говорил правду прямо и был честолюбив. Мечтал о военной карьере, занимался спортом и добивался в нем значительных успехов, переживал из-за неудач в обучении и питал симпатии к художнице. Когда так говорю о Кароле Коте, то даже не хочется верить в то, что это я, ведь столько всего положительного. А, тем временем, меня приговорили, хоть и неправомерно, к смертной казни.
- Почему же в таком случае так сложилась судьба у Кароля Кота? Почему не культивировал и не развивал эти положительные качества?
- Таким образом мы возвращаемся к началу разговора, может только скажу, что много наж этим размышлял, и пришел к тому, что хватает в этом вины моей семьи, а точнее, моего деда, который был основательным дебоширом. Может быть я получил это по наследству, хотя деду далеко до моих дел. Я перерос его. Хорошо, что у меня не было детей, что бы из них получилось, если бы должны были обогнать меня в преступлениях. Разве это не еще одна положительная черта Кота, что не оставил после себя преступного потомства?
- Чего Вы опасаетесь в настоящее время?
- Смерти, собственной смерти, хотя стараюсь об этом не думать, а когда такие минуты наступают, отстраняю их от себя.
- А все-таки Вы боитесь кары, Вы боитесь, так как ситуация несет угрозу Вашей жизни, а то, что Вы сами столько стольких отправили на тот свет, это Вас не затрагивало?
- В момент действия, я не думал о наказании для себя, только об удовольствии. Сейчас боюсь наказания, хочу жить, но знаю, что моя судьба была предопределена уже в момент первого убийства. Все, что мне теперь осталось, это приготовить для себя вату, чтобы петля слишком не давила.
- Чем бы Вы занимались в случае освобождения из заключения?
- Вы насмехаетесь надо мной, поэтому больше на вопросы я отвечать не буду. Хотя должен добавить на прощание, что у меня были большие планы по части преступлений, о которых я думаю с сожалением. Жаль, что их не осуществил. Прежде всего, я должен был убивать молодых девушек. Я придумал целую последовательность отдельных убийств, множество из них должно было произойти в форме оргий, заканчиваемых пытками и смертью. Я планировал также взрыв железнодорожной эстакады, убийство стариков и детей. Не успел, что поделаешь.
- Поскольку мы заканчиваем наш разговор, то скажу прямо, что согласно моему пониманию, Вы будете, скорее всего, казнены. Трудно даже представить, что приговор Воеводского Суда будет изменен в другой инстанции, перед Верховным Судом. Так что Вы расстанетесь с жизнью, имея так много зла на своем счету, столько причиненных несчастий и боли, что может быть Вы видите хотя бы потребность морального возмещение этим людям, их родителям?
- Скоро я встречусь с жертвами, там, куда выбираюсь, так мы там и поболтаем, здесь на Земле мне не с кем разговаривать.
(c) baziaa.republika.pl перевод: Berk
|
|
|
Отправлено Abssvvrm на Jun 8, 2015 2:32:38 GMT 3
Berk, охуенно, благодарю за перевод! Читал с огромным удовольствием, очень во многим согласен с Котом. Редко вообще бывают настолько подробные интервью с серийными убийцами. Круто, очень круто.
|
|
|
Отправлено Berk на Jun 8, 2015 7:30:16 GMT 3
Abssvvrm, благодарю) я сам был удивлен, когда его нашел, поскольку интересовался им давно, но попадалась только обрывочная информация. И только недавно набрел на это
|
|
|
Отправлено Abssvvrm на Jul 22, 2015 18:14:07 GMT 3
Тема да не будет забыта.
|
|
|
Отправлено Abssvvrm на Jul 23, 2015 12:26:48 GMT 3
Итак. Обещанная давным-давно подборка - работы нашего дорогого Андрея Романовича Ч. (собиралось по просторам сети) Порция 1 (из материалов дела)
|
|